Знать и помнить [Диалог историка с читателем] - Александр Михайлович Самсонов

Мы должны быть предельно объективны в оценке своих исторических деятелей, в трактовке тех или иных событий, периодов нашей истории. Нельзя, чтобы мерилом в этом важном деле стали суждения обывателя, взгляды и воззрения воинствующего мещанства, чтобы, крича о культе личности Сталина, создавали культ безличности. Деятели, игравшие во многих великих событиях довольно-таки второстепенную, просто незначительную роль, стали выпячиваться на передний план истории…

Дорогие товарищи! Я понимаю, что статью Вы не напечатаете: очень уж она сердитая вышла. Но и отмолчаться я не смог.

21 марта 1987 г.

Е. А. Ушаков, ветеран войны, член КПСС с апреля 1943 года, г. Волжский Волгоградской обл. Не сотвори себе кумира

Я верю, что рано или поздно (и чем скорее, тем лучше) историография Великой Отечественной войны будет очищена от многих ошибок и умышленных искажений, без чего нельзя произвести и полностью завершить начатую апрельским (1985 года) Пленумом и XXVII съездом КПСС перестройку. Тогда только ее можно будет назвать революционной, если будет сказана вся правда о Великой Отечественной войне и дана оценка ее уроков. Делается в этом направлении мало и робко, а жаль: все меньше и меньше остается участников тех событий, без свидетельства которых обойтись нельзя.

До сих пор нет полной и правильной оценки роли И. В. Сталина в жизни нашего государства и в войне. До последнего времени в художественной и мемуарной литературе, в кинофильмах и публицистике чувствовался отход от той оценки деятельности И. В. Сталина, которую дал XX съезд КПСС. Создается впечатление, что кто-то упорно хочет обелить деятельность И. В. Сталина. Как рядовой участник событий тех лет, я бы хотел предложить свой ответ на вопрос о неподготовленности нашей страны к Великой Отечественной войне и о вине в этом И. В. Сталина.

Да, к обороне в войне мы были не готовы. Более того, мы к ней на деле (а не на словах) и не готовились[34] (даже винтовками, как выяснилось, мы не были обеспечены в нужном количестве!). В вопросе об обороноспособности наш народ не просто обманывали — это не то слово, — а оболванивали. Все средства массовой информации и пропаганды гиперболически преувеличивали нашу военную мощь. До сих пор не перестаешь удивляться, как мы только могли в это верить! А к войне мы шли сами, к ней тянули нас предпосылки, создаваемые персонально И. В. Сталиным, и только им. Рассмотрим эти предпосылки.

В период 1937―1938 годов было уничтожено (давайте так называть это) 80 процентов высшего и 50 процентов старшего командного состава РККА (такие цифры приводил К. Симонов). В результате к началу войны недавние лихие командиры рот стали командирами дивизий, а вчерашние комбаты стали командовать военными округами. Люди делали головокружительную карьеру (замещать уничтоженных-то надо!). К. Симонов приводил пример, как за 14 месяцев старший политрук (капитан) вырос до корпусного комиссара (генерал-лейтенанта), оставаясь в душе все тем же старшим политруком. Также, видимо, оставался в душе старшим лейтенантом застрелившийся генерал Копец, командующий ВВС Белорусского военного округа, и комбатом — расстрелянный Павлов, командующий Западным фронтом. К началу войны командный состав РККА на всех уровнях в подавляющем большинстве своем был малоквалифицированным, не имел опыта командования, не говоря уже о боевом опыте. Очень многим командующим ноша была не по плечу. В целом командный состав РККА был запуган, морально подавлен, в гнетущей атмосфере всеобщей подозрительности и неуверенности не мог принимать ответственные решения и проявлять инициативу, что сразу же выявилось в первые дни войны. Красная Армия оказалась обезглавленной, что, бесспорно, учитывалось немцами. Если к началу войны в Испании мы шли наравне с Германией в техническом вооружении, то к концу начали значительно отставать. Наши неудачи в финской войне в какой-то степени побудили И. В. Сталина заняться перевооружением (что некоторые литераторы преподносят сейчас как его великое деяние), но начатые в 1940 году работы в этом направлении поправить положение уже не смогли. Это тоже учитывали немцы. В еще большей степени, чем военные, гибли на всех уровнях партийные и хозяйственные работники, специалисты народного хозяйства, деятели науки и техники (в том числе и создатели военной техники). Атмосфера была создана такая, что люди боялись брать на себя решения, проявлять инициативу, подозрительность глушила их мысли и действия. Все это не могло не сказаться на состоянии народного хозяйства. Уменьшение темпов экономического роста перед войной стало очевидным. И этого тоже не могли не заметить немцы.

Таким образом, кадровая политика Сталина (как не вспомнить демагогический лозунг «Кадры решают все»)[35] создала на каком-то отрезке времени снижение нашей экономической и военной мощи, чем и рискнули воспользоваться немцы. Именно рискнули, так как они сами прекрасно понимали авантюрность этой войны, но уж очень велик был соблазн воспользоваться результатами руководства Сталина. Мы сами создали предпосылки, сами «соблазнили» немцев на войну. Отсюда следует вывод, что, если бы во главе партии и государства с самого начала 30-х годов был бы не И. В. Сталин, а кто-либо иной, верный марксизму-ленинизму человек, настоящий коммунист, войны 1941―1945 годов, названной Великой Отечественной, вообще бы могло не быть!

Маршал Г. К. Жуков правильно пишет об общей отсталости нашей страны перед войной по сравнению с Германией. Но даже при той отсталости, том наличии войск в пограничных округах, вооружения и боеприпасов война могла бы развиваться совсем по-другому. Не были бы немцы ни на Волге, ни на Кавказе, и не было бы, конечно, 20 миллионов потерянных жизней. Почему, зная уже за 10 дней о дне и часе начала войны, не привели в боевую готовность войска на границе? Этого, как пишет Г. К. Жуков, не хотел И. В. Сталин, но сам-то начальник Генерального штаба Г. К. Жуков что в это время делал? Палец о палец не ударил, чтобы хоть за три дня сделать в пограничных округах то, что сделал, не ожидая ни команд, ни указаний, командир одной из дивизий (если не ошибаюсь, 41-й стрелковой дивизии) под городом Рава-Русская: собрал дивизию в кулак, раздал боекомплект, закопался в землю, и немцы были уже на Днепре, а Рава-Русская еще держалась!

Г. К. Жуков даже не сделал то, что сделал адмирал Кузнецов, который вечером 21 июня объявил флотам готовность № 1 и приказал открывать огонь безо всякого предупреждения, если появится противник.[36] А войска на границе все ждали указаний: стрелять или не стрелять. Генеральный штаб, как известно, в течение первых суток войны дал три совершенно противоположные директивы. И последняя — «перейти в наступление и отбросить врага за границу» — говорила о том, что Генштаб не знал ни о положении противника, ни